Петр I основал на берегах Невы не просто город — торговый, военно-морской и политический центр страны. Санкт-Петербург являлся для Петра городом мечты, раем на земле. В своих письмах и записях он часто так и называл свой город — «мой Парадиз». А рай должен утопать в зелени и цветах, какой бы суровой и печальной ни была северная природа.

Петр I лично занимался озеленением Северной столицы, и многие виды растений, которые мы сейчас встречаем в Невской дельте, появились в нашем городе благодаря его основателю. Саженцы разнообразных деревьев, кусты, рассада, овощные и цветочные семена в огромном количестве доставлялись в Санкт-Петербург из-за границы и из других регионов России. Сибирские кедры, буки, дубы, ясени, клены, вязы, липы, — всё это бережно перевозилось по морю и суше и высаживалось в парках, садах и на улицах возле жилых домов. В Петербург были завезены и фруктовые деревья. Помимо московских яблонь, груш и вишни, способных расти в нашем климате и в открытом грунте, завозились и экзотические цитрусовые, для выращивания которых требовались оранжереи и теплицы. Система закупок была отлажена, и на них выделялись значительные средства. Садовники составляли списки необходимых растений, а затем торговые агенты, купцы и даже дипломаты занимались поисками и закупкой товара за границей и в российских городах.

Все это богатство Флоры попадало в петербургские сады и парки: и в Летний сад (разбитый, впрочем, на месте старого фруктового сада, существовавшего еще с допетровских, новгородских времен), и в Екатерингоф (в районе Нарвской заставы), и в Аптекарский огород, ставший впоследствии Ботаническим садом — гордостью Петроградской стороны. В 1721 году — в тот самый год, когда Россия была провозглашена империей, — значительно преобразился и «зеленый» облик ее столицы и пригородов: в город было привезено много каштановых деревьев и свежих каштановых орехов «для сажания в наши огороды». Для парка в Стрельне было куплено 3000 яблонь, по 500 слив и груш, 1000 вишен, 2000 самшита, 5000 лип, по 500 вязов и кленов, а для Петергофа — по 12 000 штук вязов и лип, 9000 кленов.

В то же время Петр бережно относился и к тем деревьям, которые уже росли на территории строящегося города. За самовольную вырубку деревьев в Петербурге и окрестностях полагалось суровое наказание. Показательна история березовой рощи, существовавшая некогда на месте нынешнего Гостиного двора, которую жители начали стихийно вырубать на дрова. Узнав об этом, разгневанный Петр приказал всех разыскать и повесить каждого десятого, но в последний момент сменил гнев на милость и ограничился лишь телесными наказаниями. Однако в этой истории серьезнее всех пострадал воевода Иван Феофилатьев, допустивший вырубку рощи, которого отправили в ссылку с конфискацией его поместий.

При строительстве города и прокладке новых улиц, конечно, невозможно было избежать вырубки деревьев. Однако этими вопросами занималась Контора лесного правления, которая выдавала разрешения как на вырубку, так и на посадку новых деревьев. При этом лишь кривые и сухие деревья использовались на дрова и фашины, а здоровые выкапывались и пересаживались в другие части города, еще не озелененные.

Посадка уличных деревьев была поручена домовладельцам. Распоряжением правительства от 17 августа 1721 года предписывалось жителям перед каждым домом посадить клен, а уже посаженные деревья огородить для защиты от скота и проезжающих повозок. Если домовладелец не мог это сделать сам, на его средства посадкой деревьев занималась полиция. И только возле государственных учреждений деревья высаживались за казенный счет.

Улицы юного Петербурга утопали в зелени, что выгодно отличало наш город от многих европейских городов. Вид петербургских улиц, и особенно парадного Невского проспекта с четырьмя рядами высаженных молодых берез, впечатлял гостей новой российской столицы.

Милана Ковалькова